В кратком изложении Ицхака Брика процесс сокращения израильской армии до ее нынешнего состояния, явно недостаточного для решения встающих перед Израилем военных задач и, тем более, тех задач, которые могут встать перед Израилем в будущем помимо воли его руководства, выглядит так.
В период пребывания на посту начальника Генерального штаба Моше Яалона (2002-2005) ударная сила АОИ сокращается на тысячу танков, или на три дивизии. Здесь подразумеваются следующие соединения, расформированные в 2004 году. Это, во-первых, историческая 252-я Синайская дивизия, номер и название которой были переданы при расформировании 380-й дивизии. То же самое произошло с исторической 143-й дивизией «Огненный столп», номер и название которой были переданы 78-й дивизии. Третья в списке – 370-я дивизия «Лахав» («Вспышка»). К числу расформированных тогда же соединений относится и 720-я территориальная дивизия Иудеи, но Брик говорит только о танковых.
Дан Халуц, находившийся на посту НГШ всего два года (2005-2007), собственными решениями о сокращении сухопутных войск отметиться не успел. Задел от предшественника остался изрядный, да и хлопотная Халуцу досталась каденция: сначала - депортация поселенцев из сектора Газы и Северной Самарии, потом – Вторая ливанская война и необходимость оправдываться за нее.
Вслед за Халуцем на пост НГШ пришел Габи Ашкенази (2007-2011), о котором Брик говорит, что он определил имевшееся к тому времени количество танков в АОИ как критически необходимое. Здесь надо учитывать, что каденция Ашкенази воспринималась как восстановительная по итогам безуспешного применения сухопутных сил во Вторую Ливанскую войну и фактически была посвящена предстоящему противоборству с Хамасом, захватившему власть в секторе Газы и активизировавшему ракетно-минометные обстрелы израильской территории. Время для такого противоборства настало в конце 2008 года, с началом крупномасштабной операции «Литой свинец», задолго до которой Ашкенази заявлял, что у него «не будет места двусмысленности в вопросе о том, кто победил в войне». Возникшее в то время общественное настроение требовало от АОИ зримых успехов в случае очередного военного конфликта, и правительство, следуя этому настроению, не изыскивало возможности экономии средств за счет нового сокращения расходов на оборону.
При Бени Ганце это настроение уже осталось в прошлом. В период его пребывания на посту НГШ (2011-2015) командование АОИ списывает еще 600 танков, причем были расформированы 143-я дивизия (ее номер и историческое название «Огненный столп» снова перешли к другому соединению, на этот раз – к территориальной дивизии Газы), ряд резервистских танковых бригад и артиллерийская бригада. Параллельно с этим имело место сокращение боевых формаций в военно-воздушных силах и ВМС. В отставку были отправлены тысячи кадровых военнослужащих. Данный процесс не был одномерным, и, наряду с упразднением одних формаций, в АОИ создавались другие, однако в целом, по конкретно взятым параметрам боевой мощи, общая направленность производимых реформ сомнений не вызывала.
При этом правительство и, что не менее важно, общество все еще видели возможность дополнительной экономии средств за счет оборонного бюджета. На эту задачу была нацелена работа комиссии Йоханана Локера, созданной по решению премьер-министра в 2014 году. Ею, в частности, предлагалось значительное сокращение численности личного состава АОИ, в том числе и за счет сокращения до двух лет периода срочной службы для мужчин. Конкретные рекомендации комиссии Локера не понравились командованию АОИ, и в июне 2015 года, буквально за сутки до официальной презентации подготовленного ею доклада, Генштаб представил собственный план многолетнего развития вооруженных сил «Гидеон». Частности были иными, но вектор – тот же. Сокращение кадрового состава АОИ на 5000 военнослужащих и резервистского состава на 100.000 военнослужащих.
План «Гидеон» был представлен вскоре после того, как пост НГШ занял Гади Айзенкот (2015-2019), при котором производилась реализация принятых Ганцем решений. Дополнительного сокращения танковых сил не производилось, но, как утверждает Брик, Айзенкот санкционировал почти двукратное сокращение артиллерии АОИ и отставку тысяч кадровых военнослужащих, причем особенно пострадали технические кадры складских и ремонтно-восстановительных баз АОИ. Многие функции последних были переданы в рамках приватизации частным компаниям, не способным, по мнению Брика, выполнять их в условиях интенсивных боевых действий на территории противника. Период срочной службы в АОИ для мужчин был сокращен в июне 2015 года с 36 до 32 месяцев. Позже, в июле 2020 года, он будет сокращен дополнительно до 30 месяцев, однако от этого решения год спустя пришлось отказаться в силу ставшего слишком острым дефицита кадров.
Следующим начальником НГШ стал Авив Кохави (2019-2023), при котором резкая критика Ицхака Брика в адрес командования АОИ и правительства уже приобрела публичный характер. По словам Брика, Кохави, встретившись с ним, признал обоснованность этой критики и заявил о недопустимости дальнейшего сокращения ударных формирований АОИ. Тем не менее, в дальнейшем он санкционировал сокращение еще 200 танков за счет расформирования 847-й танковой бригады и других мероприятий аналогичной направленности.
Связанные с этим решения были приняты Кохави в рамках реализации нового пятилетнего плана развития вооруженных сил «Тнуфа», представленного в 2020 году. Процесс, как и прежде, не был одномерным: в ряде случаев вместо одних упраздненных формаций создавались другие (например, 99-я дивизия вместо расформированной 340-й), в других случаях создавались новые подразделения («Рефаим»). И все же в классических показателях боевой мощи «Тнуфа» продолжала сюжетную линию, суть которой достаточно точно передает анекдот про цыгана, приучавшего свою лошадь не есть.
Брик также напоминает, что критикуемые им «оздоровительные» реформы урезали ежегодное количество человеко-дней резервистской службы в АОИ с десяти до двух миллионов и оставили на голодном пайке боеприпасов артиллерию и ВВС. Впрочем, последнее и без Брика понятно всем, кто следит за ходом войны. Министерство обороны демонстрирует видеоролики, снятые в заработавших израильских цехах по производству артиллерийских и танковых снарядов, но работа в этих цехах должна была продолжаться годами, чтобы армия не столкнулась теперь – да что там «теперь», уже в октябре – с проблемой дефицита боеприпасов.
Отметим со своей стороны, что данный процесс начался задолго до рассматриваемого Бриком периода, в связи с чем заслуживают упоминания такие вехи, как слияние 252-й и 440-й дивизий в 1985 году, расформирование 85-й территориальной дивизии в 1992 году и Подразделения по связям с Ливаном (а оно фактически представляло собой территориальную дивизию) в 2000 году.
Что за всем этим стояло?
В период после Войны Судного дня, жестоко обманувшей надежды Израиля на военно-воздушные силы, съедавшие в предвоенный период более половины его оборонного бюджета, новые танковые дивизии создавались одна за другой. Эта тенденция имела свой логический предел и объективно требовала определенной коррекции, когда к бюджетным соображениям и изменившемуся характеру региональных угроз (не все в этой области было надуманным) добавилась острая потребность АОИ в новых пехотных бригадах. И если в Войну Судного у Израиля было всего две кадровые пехотные бригады, 35-я десантная и «Голани», то в 1982 году к ним прибавилась «Нахаль», в 1983 году – «Гивати», в 2007 году – «Кфир», в 2015 году – «Оз», и это не считая разных спецназов более или менее пехотного профиля.
Дело, однако, в том, что объективно обоснованный процесс реструктуризации сухопутных сил в некоторый момент привел к сокращению танковых и артиллерийских частей АОИ до такого уровня, который рассматривается теперь как совершенно недостаточный и Ицхаком Бриком, и многими другими экспертами. Людям, далеким от экспертных кругов, но близко знакомым с данным вопросом, эта недостаточность стала ясна уже в самом начале войны. Не припомню теперь, на каком канале и под каким названием, но вскоре после начала наземной операции в Газе я видел репортаж о группе танкистов-отставников, объединившихся с целью возвращения в строй старых танков. Им удалось восстановить два-три десятка списанных боевых машин, из которых был сформирован танковый батальон, и восстановители-отставники вошли в состав его экипажей.
Сам я, разумеется, не возьмусь судить, был ли критический рубеж перейден уже при Яалоне, с которого Брик начинает отсчет, или позже. Вообще, эта тема только проигрывает от попыток пристегнуть ее в ту или иную политическую упряжку. Критика бывших военных в адрес Нетаниягу незаслуженно отводит им самим роль оппонентов «концепции» и ультимативных ревнителей израильской безопасности даже в тех случаях, когда с ней выступают люди, доказывавшие прежде целесообразность сдержанного поведения в отношении Хамаса, производившие штабную работу с целью обоснования дальнейшего сокращения боевых возможностей АОИ и затем, уже в качестве политиков, пренебрегавшие возможностью заявить об острой необходимости выделения дополнительных средств вооруженным силам. То же самое относится, однако, и к попыткам сторонников премьер-министра возложить всю вину за сегодняшнее положение дел в обсуждаемой области на актуальных соперников Нетаниягу. И поскольку в опросах общественного мнения среди таковых лидирует Ганц, ему адресуется основная порция критики, авторы которой мало заботятся о ее соответствии истине. Так, мне доводилось видеть в ФБ манифест, начинавшийся с того, что в качестве НГШ Ганц сократил шесть дивизий. Одна, шесть, шестьдесят шесть – кашу маслом не испортишь.
В действительности вина за неправомерное сокращение боевых возможностей АОИ при Шароне, Ольмерте и Нетаниягу в равной мере ложится на политиков и генералов, а в каком-то смысле – и на все израильское общество, соответствующим образом формировавшее свой запрос к политическому руководству страны, независимо от партийного состава последнего. Как усердный в прошлом читатель израильских СМИ я хорошо помню многочисленные публикации, в которых выражался этот запрос, их типичные тезисы и интонации. Тут, конечно, особая роль принадлежала экономической прессе, но не только она витийствовала на тему «жиреющих прапорщиков», из которых как раз и состоял урезанный со временем до последнего предела и более – так утверждает Брик - технический персонал складских и ремонтно-восстановительных баз АОИ.
Механику этого процесса хорошо описал в своем интервью Шаулю Амстердамски (11-й канал ТВ) бригадный генерал запаса Реэм Аминах, состоявший в 2011-2014 гг. финансовым советником НГШ:
«Сам я после 7 октября стал намного спокойнее, чем был прежде… Дело в том, что одной из важнейших вещей, защищающих Государство Израиль, является стратегическое сдерживание. Это действительно важный фактор, сдерживание позволяет избежать многих неприятностей, и для его достижения военно-политический истеблишмент говорил обществу: "Мы сильны. Вы можете чувствовать себя в безопасности". Почему он говорил так? Потому, что невозможно говорить одно израильскому обществу, и нечто совершенно иное – Хамасу и Хизбалле. Соответственно, если ты хочешь довести какой-то посыл до Хизбаллы, ты доводишь его через обращение к израильскому обществу. А общество, слыша это, говорило себе "Вау, какие мы сильные!" - и забывало, что в футболе даже самому сильному случается проиграть. Затем общество совершало следующий логический шаг: "Раз мы такие сильные, то недурно бы подсократить оборонный бюджет. Пусть там будет поменьше, зато высвободившиеся средства можно вложить в систему образования, здравоохранение и другие полезные вещи, где денег так не хватает". И тогда политик, заявлявший недавно, что мы очень сильны – заявлявший, зная как обстоит дело в действительности – говорит себе: "Минуточку, ведь я не могу потерять сейчас три мандата. Придется в самом деле сократить военный бюджет и перебросить средства в образование, здравоохранение и прочее". И именно этот процесс, с моей точки зрения, во многом предопределил наше сегодняшнее состояние. Что же до событий 7 октября, то они, как мне кажется, привели к определенному прозрению израильского общества. Люди начали понимать, что угрозы нашей безопасности сложнее и больше того, что можно услышать от политиков. И возможно поэтому, что теперь общество продемонстрирует политикам запрос на увеличение оборонного бюджета и увеличение армии, запрос на бóльшую реальную безопасность. Надеюсь, это хотя бы отчасти успокоит тревогу, с которой я живу последние пятнадцать лет».
С тревогой все понятно. На вопрос журналиста, дает ли наш оборонный бюджет ответ на объективные нужды Израиля в области обеспечения безопасности, Реэм Аминах без лишних эмоций отвечает так: «Нет, с тремя восклицательными знаками». Далее он объясняет:
«Что такое угроза? Сочетание возможностей и намерений. Допустим, у Франции есть возможность атаковать Израиль, но нет такого намерения, и это не угроза. У хуситов сегодня есть такое намерение и есть определенные возможности реализовать его на практике, в результате чего они стали угрозой. Но существует еще и такое понятие, как релевантная угроза, и в этом понятии к возможностям и намерениям противоположной стороны добавляются имеющиеся у нас средства. Правительство говорит армии: "Ваш бюджет таков. Не стройте свои планы применительно к угрозам, которые потребуют годового оборонного бюджета в 200 млрд шекелей". И армия строит свои возможности, ориентируясь только на те угрозы, для отражения которых ей выделяется достаточно средств».
Сколько нужно в действительности? Почти вдвое больше того, что тратит Израиль. Сегодняшнее нетто оборонного бюджета приближается к 65 млрд шекелей, и еще $3,3 млрд (13 млрд шекелей) составляет ежегодная американская помощь Израилю, почти полностью расходуемая на размещение военных заказов в США, тогда как реальную потребность в собственно израильских ассигнованиях эксперт оценивает в 110-115 млрд шекелей. Лишь таким образом, по его мнению, можно повысить до фактически необходимого уровня производство боеприпасов (включая ракеты ПРО), осуществить необходимую модернизацию парка израильской бронетехники и обеспечить нужный объем НИОКР в оборонной области.
Все это, подчеркивает Аминах, не приведет израильскую экономику к состоянию, в котором она находилась в т. н. «потерянное десятилетие» после Войны Судного дня, когда Израиль выделял на военные нужды свыше 30% своего ВВП. Сегодняшний объем оборонного бюджета составляет 3,7% ВВП, так что предлагаемое экспертом увеличение этой статьи расходов оставит ее на посильном для израильской экономики уровне до 7% валового внутреннего продукта.
Что мы видим теперь, по прошествии четырех месяцев с начала войны? В декабре в оборонный бюджет на 2023 год было выделено дополнительно 17 млрд шекелей, и это помимо почти 9 млрд, выделенных тогда же на вызванные войной нужды гражданского сектора. Бюджетным законопроектом на 2024 год предусмотрено увеличение военных ассигнований на 55 млрд шекелей, при общем увеличении расходной части бюджета на 70 млрд (в сравнении с тем, что изначально закладывалось в двухлетний бюджет на 2023-2024 гг.). Все это, однако, прямые расходы, связанные с ведущейся ныне войной, а не долгосрочное повышение ассигнований на военные нужды. Такое повышение, если и окажется возможным теперь, было решительно невозможно до травматического воздействия, оказанного на сознание израильтян событиями 7 октября и тем, что за ними последовало. В тех условиях предостережения Ицхака Брика были «глас вопиющего в пустыне», да и не могли быть чем-то иным, поскольку ни один политик и ни один генерал, думающий о продолжении карьеры на политическом поприще, не могли тогда заявить о необходимости кардинального пересмотра всей системы приоритетов в национальной бюджетной политике. В прежнем Израиле от них не осталось бы живого места.
Алекс Тарн.
