Зачем нобелевский лауреат Светлана Алексиевич заявила, что белорусы боялись партизан больше, чем полицаев?

Что по поводу этого высказывания писательницы думают жители девяти тысяч белорусских сел, мы никогда уже не узнаем – их сожгли вместе с людьми.

На днях, бывший лауреат премии Ленинского комсомола, делилась своими мыслями с либеральной прессой. Интервью вышло огромное, журналист был полон любви и обожания и ближе к концу беседы, Светлана Алексиевич совершенно перестала стесняться:

«Я всю жизнь прожила в стране полицаев. А что такое Беларусь, по-вашему? Тысячи белорусов служили в полиции. Не надо думать, что у нас все уходили в партизаны и только отдельные предатели…Это ведь как происходило? В село заходят немцы, забирают всех молодых ребят — и те становятся полицаями. К тому же дают им еду, хорошую одежду, а рядом мучаются голодные матери, братья, сестры… Эти деревенские полицаи сидели в своих местечках, как в крепости, лишь иногда выбирались, если случался подрыв.»

Что было в реальности? На рубеже 1941-1942 годов для борьбы с партизанами на территориях, относящихся к нынешней Белоруссии, началось формирования так называемых «Шуцманшафтбатальонов», в просторечии «Шума». В Белоруссии сформировали 11 батальонов, в каждом – 501 человек, артиллерийский дивизион и две кавалерийские части. В деревнях полицаи не сидели, а воевали с партизанами. Потери у «Шумы» были на порядок выше, чем у немецкой полиции, в такой пропорции, по данным за апрель 1943 года - на 40 убитых немцев приходилось 230 полицаев. Из белорусских полицейских так же формировали так называемые «охотничьи команды» и «лжепартизанские отряды».

«Они не всегда выполняли карательные функции» - говорит Алексиевич. И сразу же возникает вопрос: «не всегда» это как часто?

«Ведь кто такие партизаны? Они ведь далеко не сразу сложились в какое-то подобие военных отрядов. Поначалу это просто были полубандитские группы. Просто мужики с оружием, вот и все».

Судя по этому высказыванию, такие базовые для нормального человека критерии как «Родина», «долг», «защита родной земли» у Алексиевич потерялись на ее долгом пути между престижной советской премией и Нобилем.

«Восемнадцатилетнюю еврейскую девушку прислали из Москвы, она была связисткой. С ней спали все партизанские командиры, а потом, когда она забеременела, просто пристрелили на опушке. Вся моя деревенская жизнь состоит из этих рассказов».

Светлана Алексиевич как бы подчеркивает, что это было в порядке вещей у партизан – насиловать радисток и убивать. Бог с ней со связью, с Большой землей, снабжением и пополнением военспецами и командирами, вывозом раненых… Судя по подлинным партизанским дневникам Анатолия Дзядковича, люди в партизанских отрядах думали только о еде, боеприпасах, тепле и как выскользнуть из очередного кольца полицейской облавы. Но тут Алексиевич использует метод переноса обвинений в антисемитизме и холокосте с немцев и их пособников на советских партизан. Целый абзац посвящен ее рассказам о том, как партизаны ненавидели евреев. Хотя это вранье разоблачается в два клика:

«В Белоруссии в годы войны партизанские бригады возглавляли 2 еврея, комиссарами партизанских бригад были 4 еврея, начальниками штабов бригад 7 евреев, партизанскими отрядами командовали не менее 18 евреев, комиссарами отрядов – 32, начальниками штабов отрядов – 21». И.А. Альтман. Холокост и еврейское сопротивление на оккупированной территории СССР

Зачем Алексиевич нужен весь этот людоедский сеанс саморазоблачения? Нобелевскую премию за публицистику просто так не дают, ее нужно отрабатывать. Западу, который пытается расшатывать Белоруссию, нужна новая, отредактированная история. Нужны борцы за свободу белорусского народа сражавшиеся, против коммунистов и москалей. Единственный вариант – полицаи. Теоретически, из них можно слепить аналог бандеровцев, которых на Украине за 30 лет умудрились «прокачать» из душегубов и предателей до национальных героев. В Белоруссии с этим все очень сложно. Почти невозможно убедить белорусов ТАК претерпевших в годы Великой отечественной в добрые намерения этих добровольных немецких помощников с нашивками «Верный, храбрый, послушный». Хотя, печальный пример уже есть, нужно только дождаться, когда уйдут последние живые свидетели той эпохи. Работа над новой историей уже идет.

Яд. Драма в стиле Вильяма Шекспира.

Лекарь из Священной Римской империи:

- Услышьте все! Отравлен Карнавале.
Гордый борец за счастие пейзан.
Он бился, никогда не унывая.
И вёл себя, как храбрый партизан.

Режим сожрал его, не подавившись костью.
И всыпал яд в стакан его, не побоясь.
Вот так и жизнь в империи зловещей -
Ты только сунешься, ну а тебя - хуясь!

- (из толпы) Но что за яд? И как его вообще там
Мог Карнавале вмиг сожрать без дам?
- (лекарь) Уёбывайте нахуй вот, простите.
Я больше комментариев не дам.

Свита государя императора:

- Ничтожен и убог ваш Карнавале.
И кролика не мог он напугать.
Подумаешь, разоблаченья постил.
Да ведь на них нам попросту насрать.

Наш рейтинг - девяносто пять процентов.
И яд пихать в него нам ни к чему.
Он самогон пил в блядском ресторане.
От Господа и воздалось ему.

Заокеанские маркизы и герцоги:

- Проклятые душители свободы!
Мерзавцы, твари, гады, слуги тьмы.
Ничтожные насильники, уроды.
Все хуесосы! Ой...о чём бишь мы?

Либеральная аристократия:

- Режим совсем уж озверел, ужасно.
Он отравил сначала Скрипалей.
Убил Бабцова, выгнал Борового.
Нам страшно жить средь энтих королей.

Мы не едим, да и не пьём вообще-то.
А сыты божьим воздухом таки.
Чуть зазевайся - яд нальют же в ухо.
Мы знаем Гамлета, и чай, не мудаки.

Шут:

- Как вы реально, суки, заебали.
Так трудно, что ль, немного помолчать?
Неужто нет сочувствия к больному,
Иль Шерлоками все хотели стать?

Ну почему у нас в Гиперборее,
едва случится что-то в глубине,
почти у все во рту вскипает пена -
других дел не имеется в стране?

Ковид и доллар, страхи обнуленья
И яд в стакане с чаем, полный мрак.
И карантин, и мрачные сомненья.
Не надоело жить ещё вот так?

Все хором:

- Пиздуй отсюда, мальчик. Чей агент ты?
Ответь, собака. Может быть, двора?
Иль оппозиции? Неважно, впрочем.
Любую версию мы примем на "ура".

Нам хлеб не нужен - сыты Интернетом.
Как коршуны, слетаемся на срач.
И счастье в чём? Друг друга шлём мы на хуй.
Тебе не нравится?

Шут: (криво ухмыляясь)

- На хуй и вас. Удач.

(занавес)

(c) Zотов