Печаль последней навигации
Каждый раз, когда читаешь очередную скорбную заметку какого-нибудь либерального интеллигента о том, как невыносима жизнь свободных людей при нынешнем режиме, возникает один и тот же вопрос: чем же она так невыносима для этого конкретного несчастного повелителя дум? Открываешь его страницу в Facebook, а там, помимо борьбы с «паскудной» властью, есть и разные бытовые заметки. Из которых следует, что живет борец вполне ничего себе. Как говорится, и сыт, и пьян, и нос в табаке. То он в Каннах на фестивале, то в Варшаве на конференции, то в Ельцин-центре на открытии — стоит, волнуясь, слушает диктатора, аж побелел от неприязни.
Может быть, товарищ переживает за несчастный народ? У нас же двадцать два миллиона человек находятся за гранью бедности, имея на душу 10 тысяч рублей в месяц и менее. Но нет, «народца» интеллигент категорически не любит, называет ватниками, рабами, нищебродами и быдломассой.
Слезинка не того ребенка
Так в чем же причина настолько сильной неприязни к нынешнему нашему президенту, что многие регулярно грозят ему судьбой покойного Муаммара Каддафи? С чего бы этим мыслящим тростникам, постоянно вспоминающим о слезинке ребенка, мечтать о кровавых расправах над своими идеологическими оппонентами? И даже не считать необходимым это скрывать?
В ответ на эти вопросы получаешь привычный набор штампов. Вам, тупым, не понять. Не одним материальным жив человек. Атмосфера ненависти. Безвременье. Хоть бы глоток свободы. Бывали, в общем, хуже времена, но не было подлей. И прочие идиотизмы, выдаваемые за позицию.
Нет, правда, какой, казалось бы, свободы не хватает людям? Ходят на свои митинги, как на работу, кочуют с федерального канала на федеральный канал, не говоря уже о том, что имеют собственные средства массовой информации, да и в зарубежных СМИ регулярно появляются. Верят, во что хотят. Никто их на партийные собрания не тащит. Никто за крики о российских войсках в Донбассе не арестовывает — в отличие от турецких журналистов, которых арестовали за материалы о бизнесе Реджепа Эрдогана.
Словом, совершенно не понятно, чем уж так-то изменилось положение этих господ по сравнению с любимыми ими девяностыми. В Кремль регулярно зовут, ордена привинчивают, выражают соболезнования, когда кто-нибудь из них уходит в мир иной. Со всем, так сказать, почтением.
Но чем миролюбивее ведет себя власть, тем с большей яростью бросаются на нее апологеты «европейского выбора». Страсть настолько велика, что регулярно возникают выяснения отношений в их собственной среде.
Вот, допустим, Сергей Кузнецов на сетевом ресурсе Inliberty публикует колонку под заголовком «Оппозиция, избравшая Путина», в которой припоминает нынешним соратникам их давнюю связь с Кремлем. Начало нулевых. То время, когда многие нынешние оппозиционеры агитировали за Владимира Путина, работали в Фонде эффективной политики, были вхожи в коридоры власти, консультируя ее по множеству вопросов, а во многих случаях даже и не консультируя, а конструируя современное политическое пространство. Автор припоминает порочащие связи Глебу Павловскому, Марине Литвинович, Марату Гельману, а в комментариях добавляют и остальных. Таких, допустим, как Михаил Касьянов, который был не каким-то политтехнологом Кремля, но являлся вторым человеком во власти.
Кукиш в кармане
К слову, трудно найти кого-нибудь из видных деятелей современной несистемной оппозиции, кто не имел бы никогда никакого отношения к администрации президента или хотя бы не работал ни в одном проправительственном издании.
С одной стороны, ничего удивительного в этом нет. Во многих странах люди переходят из власти в оппозицию. С другой стороны, столь резких и быстрых пересмотров собственных взглядов Европа не знает. Зато знает Украина и другие страны с победившими «цветными революциями».
Но даже на их фоне страта наших либеральных интеллигентов уникальна.
Как же исторически мы дошли до жизни до такой? Обычно сразу вспоминают поздравительные телеграммы на адрес Микадо и ситуацию начала XX века, но, как мне кажется, окончательно вся система сложилась в позднесоветское время, в семидесятые. Условно ее можно обозначить как «кукиш в кармане».
Пользуясь всеми властными привилегиями, захаживая в самые высокие кабинеты попить чайку, отовариваясь в распределителях, отдыхая в Карловых Варах и на Рижском взморье, тогдашний «креативный класс» днем работал на ТВ, в газетах «Правда» и «Известия», в «Литературке», снимал за госсчет фильмы, издавал за госсчет книги и о результатах своего труда никак не беспокоился. Расценки были одни — читают тебя или нет, слушают или нет. Зато по вечерам все эти люди собирались на кухнях, цитировали диссидентов, избегая к ним примыкать, чтобы не нажить неприятностей, да чирикали эзоповым языком, поливая власть, чем вызывали наивную народную любовь. Ни о какой ответственности ни за свои слова, ни за свои поступки, ни за всю страну и речи не шло.
В 90-х, после развала Союза, никто из этих людей в исполнительную власть не то чтобы не попал — сам не пошел. Максимум — кресло депутата. Зато кукиш из кармана можно было спокойно достать. Это в США публика отлично знает, кто из актеров или писателей какой политической позиции придерживается. Все знают, что Клинт Иствуд — республиканец, а, допустим, Сьюзан Сарандон — демократка. Это в США не принято поливать того президента, которого сам же и протаскивал в Белый дом. Не комильфо это.
У нас же прогрессоры никакой другой позиции, кроме как быть против власти, не знают да и знать не хотят. Это считается хорошим тоном. Сегодня они вздыхают по Ельцину и Горбачеву, которых во времена их правления только что зубами не кусали. Ельцина, правда, в критические моменты поддерживали. Что не мешало сразу по их окончании продолжать свои пляски. У них это называлось «критикуя, помогаем власти, указываем на ошибки». Хотя трудно разглядеть в воплях «убейте себя об стену, ублюдки» и во вздохах «ничего, скоро развалимся» что-нибудь конструктивное.
Что такое свидомость
Так и что же сделал Путин? Чем навлек на себя прогрессивные проклятья?
Во-первых, равно удалил сюзеренов. Кормильцев интеллигенции. Тех, кто покупал телеведущим квартиры, платил им бонусы в конвертах, позволял иметь винные погребки. Если вспомнить ситуацию с НТВ, то никто никого оттуда в шею не гнал. «Уникальный журналистский коллектив» попытался отстоять интересы своего хозяина — господина Владимира Гусинского. Уже тогда кричали: а ты кто такой? Уже тогда Леонид Парфенов, оставшийся на канале, был сочтен изменником. Сегодня, конечно, все это забыто. Сегодня в либеральной прессе мирно, бок о бок плюются во власть Виктор Шендерович, который потерял место на НТВ, и Альфред Кох, который Шендеровича в конце концов и попросил.
Во-вторых, стараниями, например, того же Глеба Павловского в России внезапно возникло пропутинское большинство. Люди реально ощутили положительную динамику. После девяностых это было настоящим чудом. В какой-то момент народ, который всю жизнь разделял с интеллигенцией ее неприязнь к власти, перестал эту неприязнь разделять. На критиков сначала начали посматривать с недоумением, а потом и с ненавистью. Прогрессорам пришлось переходить от позиции «мы с народом» к позиции «рабы — не мы, а народ». И все зубоскальство в адрес простых граждан, которое раньше воспринималось как общая самоирония, одобряемая обществом, превратилось в паскудные поношения. Либеральную интеллигенцию, таким образом, начали воспринимать как свидомых украинцев задолго до того, как само понятие «свидомость» пополнило наш словарь.
В-третьих, чем сильнее становилась Россия, чем более самостоятельную внешнюю политику она вела, тем сильнее охлаждались отношения с Западом. А Запад, как мы теперь знаем, терпеть не может двойной лояльности. В начале нулевых можно было спокойно работать на Москву, не вызывая раздражения Вашингтона. Но уже к 2008-му такая жизнь закончилась. Валерий Гергиев, открыто поддержавший действия российской армии в Грузии, превратился на Западе в сомнительную фигуру. Поэтому все чаще либеральным господам приходилось делать выбор. Можно отчетливо проследить, когда и кто сломался. Кто-то перебежал из патриотов в освободители перед митингами на Болотной, для кого-то точкой невозврата стала Украина. Полагаю, мы еще увидим подобные резкие перерождения, потому что международная ситуация продолжает обостряться.
Не дожидаясь «философского парохода»
Конечно, интеллигенции либерального толка можно посочувствовать. Люди там неглупые. А то, что они несут все более откровенную чушь со все более пафосным видом, так это потому, что ситуация ухудшается, а выбор уже сделан. И никто не может сегодня сказать, что будет завтра. Прогрессоры прекрасно, думаю, знают, что по отношению к ним люди настроены куда радикальнее властей.
И вот тут как раз ситуация вполне напоминает ситуацию вековой давности, когда те, кто сбрасывал царя в феврале, через год уже попадали в расстрельные списки. Вслед за Путиным в России теперь может прийти только такой же Путин. Скорее всего, более радикальный. «Бархатная» диктатура легко может перерасти в настоящую. Но даже если самые несбыточные мечты изряднопорядочных деятелей сбудутся — скажем, во власть протиснется какой-нибудь условный Ходорковский — это не приведет ни к чему, кроме последующей кровавой бани.
Больше невозможна ситуация, при которой западники в России выигрывают. История может погубить их вместе с Россией или без России. Но лучше, чем при ненавистном Путине, они здесь уже не будут жить никогда.
Поэтому они и бегут сейчас сами безо всяких «философских пароходов». Кто-нибудь из них, сидя в парижской мансарде, напишет тоскливый роман о гибели своего свободолюбивого племени, которому «опять не удалось». Никто этот роман не опубликует. Так и будет болтаться в Сети в бесплатном доступе. Печаль.
