..Батальон взволнованно гудел. Командировка. Кто хочет повоевать? Лейтенанты постарались на совесть, но результатов это не дало. Желающих стало четыре, один передумал. Солдаты ни в какую не желали воевать! Плевали они на все. Главным для них стало терпение. Терпение, терпение.. Еще немножечко и станет легче, неугомонный капитан уедет и еще три месяца протекут в спокойной рутине. ... В коридоре этажа сгрудились две роты. Несколько офицеров стояли под режущим светом неоновых ламп. У них несколько другая задача, уговорить солдат немножечко пожертвовать собой, своим здоровьем ради процветания любимой Родины. Нахмурившись и заложив руки за спину, капитан качался с пяток на носки. До чего погано уговаривать глупых пацанов за то, во что сам давно не веришь. Первым выступил зампотех батальона щупленький капитан Самохвалов. – Мужики! – необычно обратился зампотех к притихшему строю, подчеркивая что все они в одной упряжке и делают одно общее дело. Бывший танкист отличался прямолинейной простотой, как башенное орудие. Если обматерит – так от души. Даст пендаля, тоже за дело. А похвалит – значит боец и правда совершил что-то уникальное! Зампотеха бойцы уважали. – Надо съездить в командировку. За это деньги будут идти, полтинник каждый день! Сутки за двое! Ну подумайте сами, срок службы вдвое меньше? Охота вам торчать в этой вонючей казарме? – Солдатский строй оживился, раздались смешки. В казарме, в самом деле торчать никому не охота, тут зампотех в самую точку попал. Почувствовав что сказал что-то не то, Самохвалов смешался. – Надо! Понимаете? Надо! Вы подумайте.. – попросил напоследок капитан и замолчал. – Вот вы сами и едьте! – выкрикнул кто-то из строя. – Потом оттуда не выпустят.. Обманете.. – разразился выкриками строй. Шеренги сломались, солдаты сбивались в кучу. Недовольство росло, не такие уж они глупые, эти солдатики. Анархия нарастала, бойцов надо было срочно успокаивать. Зампотех еще не оправился от позора и молчал, Мальцев что-то говорил, но слишком вежливо и тихо что бы на него обратили внимания. – Ба-атальо-он, смиррна!!! – рявкнул Трофимов самую привычную команду. Шаблон, намертво вбитый в голову каждого, кто хоть чуть-чуть хлебнул армейской службы. Сработало. Шум начал стихать. – Рты позакрывали! – еще раз рявкнул Трофимов для верности. Последние разговоры стихли как ручейки. Натворил дел, агитатор.. А еще говорят время не возвращается, кабы не так! Прямо, семнадцатый год. Как он понимал офицеров тех времен.. Только им хуже было, в несколько раз. И время было военное, и солдаты у них были в возрасте, мужики, темнота неграмотная. И злоба у них была темная и лютая. Стал слышен увещевательный голос Мальцева. – .. нечего кричать, увещевал Илья, там товарищи ваши воюют, у некоторых срок службы вышел, им нужна замена.. – Трофимов глядел, всасывался, впитывал ощущения и чувства заряжаясь злостью и недовольством наиболее крикливых солдат. На них глядела основная масса заражаясь их чувствами. Как там звучит какой-то закон, Нютона, кажется? Что-то вроде природы не терпящей пустоты и стремящейся к одинаковому уровню.. Уж чем-чем, а старательностью в учебе Трофимов не запятнан. Запомнил только потому, что поразила точность формулировки. Это правда относилось к грубой материи, но как оказалось, невидимое подчиняется точно таким же законам. Теперь, что бы развернуть ситуацию в нужную сторону нужно довести себя до белого каления и перебить, перенастроить на свою частоту смутьянов. Склонить их, за ними остальные потянутся. Нужна сила и убежденность. Беззаляпяционная уверенность граничащая с наглостью. И ни одной нотки фальши! Трофимов колебался не зная что делать. В этой чудовищной войне правда так переплелась с ложью, что надо обладать очень тонким зрением что бы отличить что есть что. Как их убедить? – капитан обводил взглядом ставшие почти спокойными лица. Смена все равно нужна. «Надо», «Долг», «Обязанность» – пустые слова, ценное содержание которых высосано полугодовой бесплатной работой и вечными «временными трудностями». Остаются наиболее ценные и ходовые качества – Жадность, Алчность, Глупость, Стадность.. Вот такое «пианино», на котором сегодня играют все кому не лень. Есть даже целая наука, как играть на чувствах и эмоциях добиваясь своего. Настроение испортилось. Почему в эту грязь должны лезть ротные командиры? В полку целый аппарат который так и называется – отдел по работе и воспитания личного состава. Неофициально, у него несколько другое название – отдел по борьбе с личным составом. И это второе, неофициальное название, более точно отражало суть. Во главе этой кодлы стоит целый подполковник, подполков-ник! Замкомандира части, мать его.. Все, от кого хоть что-то зависит в этом отделе, назначены указом свыше и в практической работе смыслят очень мало. Остальные, от кого ничего не зависит, умны, хитры, головасты и пронырливы. Но у них нет главного на сегодня, денег для покупки хорошей должности, или родственных связей. Поэтому сил у отдела по воспитанию личного состава, едва хватало для обозначения своей деятельности. Лекции, контроль занятий и мероприятий, составление ежедневных, еженедельных, ежемесячных и квартальных отчетах, не говоря уже о полугодовых и годовых о проделанной работе, и планах на будущее. Планы писались на красивой и дорогой мелованной бумаге, уточнялись, проверялись, перепроверялись и согласовывались со множеством инстанций. Украшенные многочисленными подписями они лежали в красивой папке и своевременно отмечались галочками когда подходил срок того или иного мероприятия. Как могут нищие, бесправные и презираемые офицеры кого-то воспитывать?
Так что по большому счету, подбор замены на войну, было проблемой батальона. И никого больше это не волновало. .. – ничего, ничего.. – мерял шагами коридор Трофимов под слезливые увещевания Ильи еще немного послужить, а там и дембель близок, и денег куча.. Насчет дембеля, это да. Если здесь год прокантоваться по углам, а потом в командировку махнуть на полгода, то срок службы в полтора года получается. Потому что в командировке, день приравнивается к двум. Лови потом завистливые взгляды более робких сослуживцев, которым торчать в ненавистной части еще полгода. Есть резон подумать. А некоторые, полгода промучившись на синей каше, сразу на Кавказ махнули. Девять месяцев отвоевали, и домой. За четырнадцать месяцев умудряются с «долгом» рассчитаться! Вот это настоящие мужики, отчаянные, таким сам черт не брат, не то что это быдло.. А вот насчет денег замполит приукрашивает, слегка. Ну, у него должность такая в конце концов, врать и не краснеть. Дензнаки за службу даже офицеры с большим опозданием видят, чего уж тут про рядовых говорить? По году, по полтора, солдаты после окончания «почетной обязанности» их ждут. Пока их прокрутят в банках на проценты верха, пока перечислят и прокрутят нижестоящие, время-то идет. А потом отдают, что останется и инфляция не доест, бывшим защитникам отдают. Получи! Заслужил! Молодец! И то, потом, с этим жалким остатком полковые умники начинаю мудрить. За то вычет, за сё.. Только за расстрелянные боеприпасы пока еще денежку не снимают. Борде-ель.. Ничего-ничего, послужат со мной. Я их в обиду не дам, срать на поводке буду выводить, не то что каким-то там боевикам в них стрелять.. Жизнь, настоящую увидят. Ну, а коли что.. так на гражданке здоровье потерять еще легче, вообще за просто так, можно. К тому ж народ у нас сердобольный, увечному воину всегда пятаков накидают. Главное, выгодное место на паперти занять. Церквей вон сколько развелось.. Капитан встал. Кажется, себя уговорил. Слаб, ой как слаб человек.. Только мысль тоненькой, невесомой паутинкой запусти, и если она зацепится за реальное чувство.. Все, в могучей с виду плотине здравого смысла образуется ма-аленький ручеек, слабенький. Струя становится все сильнее, уже бьет упругий фонтан, нет, бурный поток ревет выворачивая глыбы фактов и суждений которые раньше казались такими устойчиво верными и незыблемыми..
– Товарищи солдаты.. – скрежетнул капитан оглядывая строй горящим взглядом. Илья уже выдохся и отошел назад уступая место для очередной попытки. Капитан говорил. Говорил про все. И про воинский долг, и про деньги, и про мужество. Здесь была и короткая служба полная опасностей и приключений, и то, с каким уважением на них будут смотреть друзья и родные, в то время как остальные чмыри, загасившиеся от армии, будут задницей свистеть.. И что они купят, не нищими придут, нет! Жал, давил на педаль заражая солдат своей уверенностью и верой. Капитан остановился, выдохнул – Я все сказал, думайте..
– Рразойдись! – зычно скомандовал один из сержантов. Гул голосов расколол тишину, но это уже был совсем другой гул, не враждебный. Двери ротных канцелярий не успевали закрываться. Перебор. Трофимов критически оглядывал списки людей – слишком много, нужно всего-то десять человек. Взяв карандаш приступил к селекции. Кто, у папы-мамы один? Кто, из санчасти не вылазит? Счастливчики скрепляли контракты своей подписью. Но радости от сделанного не было, было грустно. Но он ведь был должен сделать это. Должен. А должен ли?