Худшее место на земле

В ежегодном рейтинге лучших деревень Поганово всегда занимало последнюю строку. Хуже места трудно было себе представить. И всё из-за менталитета местных жителей. Люди и звери там были настолько неприветливые, что даже  самолеты и перелетные стаи делали крюк, лишь бы не попасть в зону этих негативных явлений.
Деревню Поганово годами пытались стереть с карты и вычеркнуть из истории государства, но каждый раз оставляли, чтобы на ее фоне остальные деревни выглядели более выигрышно.
Пашка Моторов попал в оценочную комиссию случайно. Хитрый старый друг попросил подменить и вместо него съездить в Поганово. Товарищ забыл упомянуть о том, что деревня считается эпицентром вселенского зла, зато сказал, что по правилам, для точной оценки, нужно прожить там минимум двое суток и обойти всё вдоль и поперек.
Обычно представитель комиссии не продвигался дальше первого дома, а общее время пребывания в Поганово составляло в среднем три минуты. Но у Моторова начинался отпуск, который он ждал целый год. И раз уж так всё совпало…
Удивительно, но дорога до деревни оказалась весьма сносная, даже разметка была видна невооруженным глазом.
Лишь на въезде Моторов заметил несколько противотанковых ежей, раскатанные трактором колеи и пару огромных луж неизвестной глубины, в которых плавали пластиковые бамперы. К счастью, Моторов приехал на скутере и легко преодолел все препятствия.
Встречал Пашу глава сельского поселения — хмурый мужчина в черной рубашке, с темным загаром и абсолютно мрачным выражением лица.
От мужчины за километр несло раздраженностью. Еще на подъезде к деревне он сбил с Моторова панаму выстрелом из пневматического ружья.
— Добрый день. Не стреляйте… пожалуйста, — робко помахал Моторов, целившемуся в него мужчине.
— Чего надо? — послышалось в ответ.
— Да вот, приехал с оценочной миссией к вам, — стараясь не терять самообладания, объяснил Моторов.
— А-а-а, так это ты из идиотской комиссии? Мы тебя ждали. Вернее, не ждали, — убрал ружьё глава. — Ну что ж, пойдем, покажу тебе всё. Меня, кстати, Аркадий Семенович зовут.
— Павел, — представился Моторов.
— Прежде, чем мы начнём, ответь: у тебя все прививки сделаны?
— Ой, вы знаете, я не сторонник всех этих вакцин… А что, у вас тут эпидемия какая ходит?
— Бывает, да, — задумчиво кивнул глава. — Слышал когда-нибудь про бубонную чуму?
— Скажете тоже, — нервно хихикнул Моторов. — Это же шутка, так?
На суровом лице Аркадия не дрогнул ни один мускул.
— Ладно, показывайте, что тут у вас.
— Пошли, — грубо скомандовал глава поселения.
Моторов чуть ли не бегом последовал за мужчиной, который быстро зашагал вперед.
— Добрый день, Лариса Ивановна! — окрикнул Аркадий Семенович какую-то женщину за невысоким забором.
— Идите куда шли, — послышалось в ответ.
— Не забудьте, к вам сегодня мой сын придёт.
— Не вижу смысла. Он безнадежен ― весь в родителей. Одним словом, бестолочь!
— Наша местная учительница начальных классов. Летом иногда мы к ней водим детей на дополнительные занятия, — пояснил Аркадий, и Моторов удивленно кивнул. — А это мой дом, — показал глава на двухэтажную бревенчатую постройку с бойницами вместо окон, огражденную забором из сетки-рабицы с колючей проволокой поверху.
На калитке Моторов заметил табличку: «Держите своих злых собак при себе. Забор под напряжением».

Пока они прогуливались, Моторов чувствовал на себе десятки косых взглядов, от которых поджилки тряслись. Косились взрослые, косились дети, бабушки на скамейках, даже коровы и куры смотрели с таким презрением, словно перед ними разгуливал продукт их собственной жизнедеятельности.
То тут, то там Моторов видел и слышал, как люди пререкаются друг с другом. Кто-то кидал камни соседу через забор, другие плевали возле чужих ворот.
— Скажите, а как тут у вас с досугом? Чем занимаются местные жители в свободное время? — решил провести короткое интервью Паша.
— Есть библиотека.
— Отлично. Покажете?
— Она закрыта.
— Мало книг?
— Много драк. Что ни день ― то разбитый нос или сломанное ребро. Вкусы, знаете ли, у всех разные.
— Понимаю, — кивнул Паша. — А еще?
— Мы как раз пришли. Вот, это наша центральная деревенская площадь и самая популярная достопримечательность и развлечение — позорный столб, — гордо заявил глава.
— Весело, — совсем невесело сказал Паша. — А кто это в колодках? — спросил он, разглядывая закованного человека.
— Это наш единственный врач, Андрей Иванович.
— Врач?! Разве так можно? За что вы его?
— Потому что он своим примером должен людей к выздоровлению мотивировать, показывать, что здоровым быть хорошо. А он с температурой по деревне ходит, — совершенно невозмутимо ответил глава.
— Сам виноват, — грустно подтвердил врач.
Паша не мог поверить собственным ушам. В этой деревне жили сплошь изверги.
— Слева у нас сельский магазин. Отравиться там можно даже солью, — отвлек его от мыслей Аркадий Семенович.
— Магазин — это отлично. В горле пересохло, надо бы холодненького лимонадику купить.
— Ли-мо-на-ди-ку? — Аркадий посмотрел на Пашу, как на мазохиста.
— Ну-у-у да, он же там продаётся?
— Не знаю. Я там только крысиный яд покупаю, — пожал плечами глава.
Когда Паша зашел внутрь, то вместо звука дверного колокольчика он услышал щелчок оружейного затвора.
Внутри никого не было видно. На маленьких прилавках ютились упаковки крысиного яда, соль, сода, спички, какие-то макаронные изделия и крупы. В одном небольшом холодильнике сталагмитами стояли упаковки вросшего в дно мороженого, а в другом Паша увидел бутылки, с этикеток которых на него смотрели уставшие глаза престарелого Буратино. Моторов на всякий случай протер глаза, чтобы убедиться, что ему это всё не мерещится.
— Зачем пришли? — раздался откуда-то замогильный женский голос. (Моторов подумал, что голос донесся из ада).
— За ли-мо-на-ди-ком, — еле слышно прошептал Паша, проглотив комок в пересохшем горле.
— Лимонада нет, — отрезала продавщица, которую по-прежнему не было видно.
— Так вот же, «Буратино», — показал Моторов на холодильник.
— Это морилка для дерева.
— Хорошо, дайте мне газированной минералки.
— Нету.
— Дайте без газа.
— Тоже нету.
— А что есть?
— Уксус.
— Да что у вас с клиентоориентированностью? — возмутился Паша.
— У нас тут не выражаются. Либо берите уксус, либо уходите.
— Картой можно?
— Не принимаем.
— Хорошо, вот наличка, — протянул Паша купюру.
— Сдачи нет, вот вместо неё, — вылезла откуда-то из темного угла дородная женщина и протянула бутылку уксуса и кулёк засохших карамелек. — И пакет возьмите.
— Спасибо, я в руках донесу, — вежливо отказался Паша.
— Я говорю, пакет с мусором возьмите, выкинете за углом на помойке, — всучила женщина Моторову вонючий пакет и взглядом указала на выход.
— Где я могу остановиться на ночь? — спросил Моторов у главы поселения.
— На ночь? — удивился тот.
— Ну да. У нас по правилам нужно оценить все стороны гостеприимства.
— Понял вас, идёмте. Переспите у нашей ведьмы Ларисы.
— Вы что, специально издеваетесь?
— И не думал. У нее, между прочим, лучший дом, единственный, который сдается на букинге.
Аркадий Семенович вёл Моторова по самым обветшалым и темным закоулкам.
Везде царили уныние и сплошная разруха, среди которой местное кладбище выглядело как залитая солнцем прекрасная поляна. По дороге глава поселения посылал каждого встречного к чёрту, а в ответ ему прилетали угрозы.
— Вечеринки и распитие запрещены, — сходу заявила ведьма Лариса, увидев в руках Паши уксус и карамельки.
Ужин Моторову не предложили, а кровать расстелили в самом захламленном углу.
Ночь была еще хуже, чем день. Через открытые окна с улицы постоянно доносился крепкий мат и какая-то возня. Ведьма за стенкой во сне сыпала проклятиями, и даже животные в хлеву, казалось, пререкаются друг с другом.
Моторову не спалось. Желудок сводило от голода, а страх за собственную жизнь не давал глазам сомкнуться. Хуже отпуска и представить было сложно. Паше было ужасно жаль так бездарно терять драгоценные дни. Вспомнив, что он видел в сенях несколько удочек, Моторов решил, что раз уж такое дело, то он должен сходить хотя бы на рыбалку. Обувшись и тихо прошмыгнув мимо Ларисы, он взял снасти и побрел на выход.
Поганово уже успокоилось и мирно спало, ожидая нового, переполненного ненавистью и болью дня. Спрятав на всякий случай свой скутер за сараем, Паша прошёл через огород и вылез через дыру в заборе.
Речка встретила Моторова прохладой и приятным шумом течения. Ночь была звездная, воздух пах сладкой травой и мёдом, а в воде плескалась рыба.
«А хорошо всё же в деревне. Речка тут ― просто загляденье, да и в целом пейзажи хороши, — думал Паша, закидывая удочку. — Даже жаль, что придётся поставить Поганово один бал из ста».
Вернулся Моторов ближе к обеду, когда жизнь в деревне уже кипела. Еще не успев попасться никому на глаза, он краем уха услышал разговор Ларисы и Аркадия.
— Сбежал посреди ночи, не выдержал, — сказала ведьма.
— Слава богу. Я уж испугался, что ему тут нравиться начало, раз решил на ночь остаться, — облегченно выдохнул Аркадий Семенович. — Спасибо тебе Лариса Андреевна, с меня торт — как и обещал.
— Вам спасибо, Аркадий Семенович, что заранее обо всем предупреждаете. Хорошего дня!
«Это еще что за манерности?» — удивился про себя Моторов, слыша нехарактерные для Поганово любезности. Он решил еще понаблюдать за деревней, оставаясь незамеченным.
Перебежками он осмотрел округу.
Тот путь, которым вчера вёл его глава до дома Ларисы сильно отличался от остальных улиц. Красивые, ухоженные домики и участки аккуратными рядками стояли слева и справа.
Всё тут так и кричало об уюте и простой деревенской красоте. Но не это было самым странным. Люди дружелюбно приветствовали друг друга, желали хорошего дня, приглашали в гости и предлагали помощь.
Из сельского магазина выходили местные жители с пакетами, переполненными продуктами, а на «позорном столбе» висел плакат: «Добро пожаловать на ежегодную ярмарку!»
Моторов никак не мог взять в толк, что происходит. Сегодня Поганово выглядело совершенно неузнаваемо, словно его развернули на 180 градусов.
Он уже собирался достать телефон, чтобы заснять всё на видео, а потом поставить Поганово высший был, как вдруг сзади раздался знакомый голос:
— Не нужно.
Выпрыгнув из кустов от неожиданности, Паша обернулся и увидел главу поселения.
— Прошу вас, не нужно всем рассказывать то, что вы увидели. — сегодня голос Аркадия Семеновича резко отличался от вчерашнего.
Да и сам мужчина не выглядел таким суровым, даже наоборот, был привлекателен и добродушен.
— Но почему? — удивленно запротестовал Паша. — У вас же тут так хорошо, тепло, уютно ― настоящая идиллия! Зачем вы хотите казаться, простите за выражение, помойкой?
— Затем, что все эти деревни, которые попадают в список лучших, начинают привлекать всяких любопытных толстосумов. Они за бесценок скупают всё и вся, строят свои коттеджи, тащат свои порядки и своих друзей на прекрасные тихие земли и начинают нарушать эту самую идиллию.
— Вы что же, против прогресса и инвестиций? Деревни же умирают! — пытался воззвать к разуму Моторов.
— Умирают, но не все. Если рыбак будет всем выдавать свои рыбные места, то его, конечно, похвалят, а через неделю он не найдет на этом месте даже маленькой кочки для самого себя. Понимаете, Павел, мы люди гордые, но не хвастливые. А я много раз видел, как места вроде нашего превращаются из деревни в коттеджный поселок. Как огромные машины уничтожают траву на лужайках, как повсюду втыкаются столбы сотовой связи и словно грибы после дождя растут супермаркеты. А от души деревни не остается ничего, кроме воспоминаний. Нам такого не нужно.
Паша огляделся вокруг и почувствовал что-то такое, чего не чувствовал с самого детства: отсутствие цивилизации, суеты, огромных, кирпичных заборов и всепоглощающей мировой паутины. Поганово было отдельным миром. И Паша понял, что его нужно таким и сохранить.
— Хорошо, я вас не подведу. Но вы должны позволить провести мне здесь свой отпуск.
— Отпуск? — удивился Аркадий Семенович.
— Ага. И без ваших этих представлений. Будьте сами собой, прошу.
— А вы точно никому не расскажете?
— Я нем как рыба, — зевнул Паша.
Через две недели Моторов прощался за руку со всеми жителями Поганово. Люди там оказались невероятно добрыми и гостеприимными, особенно ведьма Лариса, которая каждый вечер уговаривала Моторова погадать ему на картах или выпить рюмочку настойки собственного приготовления.
— А мы думали, что тебя там живьём сожрали, — признался товарищ Паши, который отправил его с оценочной миссией. — Ну как там, в Поганово?
— Да жуть-жуткая, — делая вид, что всё еще не отошел от шока, рассказывал Пашка. — Не люди, а вурдалаки.
— А ты вроде поправился и загорел, — удивленно смотрел на Моторова товарищ.
— Это от страха реакция такая.
— Ужас. Прости, что отправил тебя. Сам понимаешь, заболел…
— Понимаю, понимаю… В следующем году поеду еще раз, если хочешь.
— Не боишься?
— Боюсь. Но я тут подумал и решил, что хочу стать экспертом по самым худшим местам.
Александр Райн